WikiSort.ru - Музыка

Разговор в поезде
Исполнитель	Машина времени
Альбом	Лучшие песни «Машины времени» 1979—1985
Дата выпуска	1993
Жанр	Рок
Язык песни	Русский
Длительность	02:20
Лейбл	Sintez Records
Трек-лист альбома «Лучшие песни «Машины времени» 1979—1985»
«Музыка под снегом» (11) «Разговор в поезде» (12) «За тех, кто в море» (13)
Разговор в поезде

«Разгово́р в по́езде» («Ваго́нные спо́ры»)^{[Комм 1]} — песня советской и российской рок-группы «Машина времени», сочинённая Андреем Макаревичем в 1983 году. Содержанием песни является диалог между двумя пассажирами поезда, выявляющий противоположность их взглядов на жизнь. В текст студийных версий песни, записанных в период «антиалкогольной кампании» 1985 года, по настоянию органов цензуры были внесены изменения, полностью исключившие упоминания об алкогольной тематике.

Общеизвестны три студийных варианта записи песни с незначительными различиями в аранжировке. Особенностью исполнения композиции является художественный свист на последних аккордах, издаваемый либо имитируемый на синтезаторе. Со второй половины 1980-х годов песня приобрела широкую известность и популярность, отдельные строфы её текста были разобраны на цитаты. Входит в концертную программу «Машины времени» до настоящего времени.

История

Версия для фильма «Начни сначала»

Начиная с 1983 года, в течение трёх лет музыканты «Машины времени» принимали участие в съёмках музыкального драматического фильма «Начни сначала» режиссёра Александра Стефановича^[7][8]. А. Макаревич исполнял в фильме главную роль — молодого барда Николая Ковалёва. Для звуковой дорожки фильма авторы отобрали несколько песен и музыкальных тем, сочинённых Макаревичем и Александром Кутиковым, в том числе и песню «Разговор в поезде». Запись саундтрека была произведена в 1985 году на студии «Мосфильм» под руководством советского композитора и звукорежиссёра Виктора Бабушкина. По утверждению А. Макаревича, от записи партии на синтезаторе, имитирующей свист, в этом варианте аранжировки «Разговора в поезде» отказались — вместо этого записали «живой» свист одного из штатных звукорежиссёров «Мосфильма» Владимира Виноградова^{[3][Комм 3]}.

Внешние видеофайлы
	Андрей Макаревич исполняет песню «Разговор в поезде» — фрагмент фильма «Начни сначала»

Работа над записью звуковой дорожки фильма производилась после принятия в мае 1985 года высшими органами власти СССР законодательных актов, направленных на преодоление пьянства и алкоголизма — так называемой «антиалкогольной кампании». В перечень мероприятий этой кампании входило также и цензурирование произведений литературы, музыки, театра и кино, что затронуло, в том числе, и находившийся в производстве кинофильм «Начни сначала». Так, по требованию редактуры в текст первого куплета «Разговора в поезде» были внесены изменения, предложенные самими редакторами фильма и полностью исключившие упоминания об алкогольной тематике^[9]. Как вспоминал позже режиссёр А. Стефанович: «Посчитали, что тему выпивки лучше убрать от греха подальше»^[9].

Первоначальный вариант первого куплета: «Вагонные споpы — последнее дело, Когда больше нечего пить, Но поезд идёт, бутыль опустела, И тянет поговорить».

Изменённый вариант первого куплета — для фильма «Начни сначала»: «Вагонные споpы — последнее дело, И каши из них не сварить, Но поезд идёт, в окошке стемнело, И тянет поговорить».

Позже Макаревич пояснил, какие доводы он счёл убедительными для того, чтобы изменить текст песни и, тем самым, оставить её фильме. Так, в частности, главный литературный редактор «Мосфильма» Нина Глаголева в беседе с музыкантом обращала его внимание на то, что главной идеей песни «Разговор в поезде» является не то, что «люди в поезде пьют», а тезис, сформулированный в её последних строках — «И каждый пошёл своею дорогой // А поезд пошёл своей», — которые «слава Богу, из песни не убирают»^[10]. Кроме того, со слов Макаревича, к моменту выхода фильма «Начни сначала» в 1986 году эту песню «все уже знали и так, и знали, как там поётся на самом деле»^[10], у многих были её магнитофонные записи^[3].

Студийные версии

Художественные особенности

Тональность песни — ре минор. Основная гармоническая последовательность состоит из следующих аккордов: Dm — F — Gm — Am — Dm — B — F — Gm — C^[13].

Стихотворный размер текста песни — тактовик с неравностопными строфами (Т4-3)^[14]. Использование данного стихотворного размера, по мнению Н. Клюевой, в случае с композицией «Разговор в поезде» мотивировано не сложностью музыкальной основы песни, но установкой на передачу устной речи, «настоящего вагонного разговора»^[14]. И далее отмечается, что несмотря на то, что фразы обоих собеседников-лирических героев песни включают в себя силлабо-тонические фрагменты, но «обращение к тактовику, самому свободному из метров, создаёт ощущение настоящего разговора»^[15].

Юрий Доманский говорил о почти полном отсутствии вариативности в текстах песен «Машины времени» в различных студийных и концертных версиях^[16]. В связи с этим он проанализировал особенности трансформации смысла текста «Разговора в поезде» вследствие изменений, внесённых в него в период «антиалкогольной кампании». Ситуацию, описанную в первоначальном варианте текста первого куплета, когда двое прежде незнакомых людей выпили в поезде и начали «спорить без всякой прагматической цели, а просто потому, что когда выпьешь, то непременно „тянет поговорить"», Доманский охарактеризовал как «жизненную»^[17]. В изменённом же варианте подобный спор между людьми трезвыми он назвал надуманным, неправдоподобным^[17]. Строка «Когда больше нечего пить» была заменена, по мнению исследователя, «штампом, словесным оборотом, давно уже затёртым и стёртым — „И каши из них не сварить». В результате этой замены поменялось и значение словосочетания «последнее дело». Если в первоначальном варианте текста первого куплета семантика словосочетания основывалась на «сращении» двух значений — прямого (временной порядок действий, а именно — «сначала выпить, а только потом затеять спор») и переносного (фразеологизм «Последнее дело» в разговорной речи означает «Очень плохо, никуда не годится»), то в изменённом варианте прямое значение оказалось полностью утрачено, сохранилось только значение «ставшего уже тоже штампом фразеологизма»^[18]. Вторая замена в тексте песни — словосочетание «В окошке стемнело», — с точки зрения исследователя, также является клише^[18]. Использование таких штампов «никак не способно оживить текст, скорее наоборот»^[17], в итоге, заключает Доманский, «вся песня фактически перешла из разряда рок-песен в разряд песен эстрадных, то есть таких, которые строятся на хорошо узнаваемых непритязательным слушателем словесных конструкциях»^[18]. Однако, не улучшив «качество песни», изменённый её вариант, вместе с тем, придал песне «многогранность» в смысловом плане^[19].

Юлия Шигарева оценивала песню в контексте концепции альбома «Реки и мосты», выраженной А. Макаревичем следующим образом: «Это не собрание песен, а единое произведение — путешествие в Страну Рек и Мостов. Реки разделяют нас. Мосты помогают соединиться». По мысли Шигаревой, людей разделяют, среди прочего, также и жизненные позиции. «Представив слушателям два противоположных убеждения, автор даёт понять, что жизнь гораздо сложнее наших противоречивых представлений о ней: „И каждый пошёл своею дорогой // А поезд пошёл своей»^[20]. Схожий тезис высказал и Якуб Садовски в статье «Железная дорога в русской рок-поэзии перестройки и послесоветского времени (глазами поляка)»: развязка песни, по его мнению, не подтверждает правоту ни одного из попутчиков, вместе с этим, «ни одна из олицетворяемых ими позиций не подвергается также осуждению»^[21]. Садовски классифицировал героев песни — «двух философствующих пассажиров» — как «энтузиаста поезда и избранного пути» и как «дорожного пессимиста»^[21], а «предлогом для интеллектуальных и (по-народному) философских диспутов» предложил считать «вагонную пьянку»^[22]. В целом, по его мнению, возможны как минимум два варианта интерпретации метафорического смысла текста песни: сугубо политический диалог или диалог вневременной, философский, «диалог двух позиций на дороге жизни»^[21].

Журналист Михаил Марголис говорил о песне в контексте более широкой темы дискуссии между московской и ленинградской рок-субкультурами^{[3][Комм 4]}. Наиболее ярким представителем первой являлся Андрей Макаревич, второй — лидер группы «Аквариум» Борис Гребенщиков. По мнению Марголиса, различие между субкультурами иллюстрировалось, в том числе, и на примере двух «краеугольных железнодорожных песен»: композиции «Железнодорожная вода» Гребенщикова — в ленинградской субкультуре и композиции «Разговор в поезде» Макаревича — в московской. Показательным, с его точки зрения, является тот момент, что в тексте первой песни повествование ведётся от имени самого лирического героя, а во второй — от лица некоего стороннего наблюдателя^[3]. Дмитрий Румянцев обращался к «Разговору в поезде» для иллюстрации тезиса о двух противоположных взглядах на мир в поэтическом творчестве Гребенщикова и Макаревича, а именно — в жизни лирического героя Макаревича, по его мнению, нет любви, которая «не требует ничего взамен и всегда прощает»^[23]. Е. Гидревич был проанализирован текст «Разговора в поезде» в сопоставлении с текстом песни «Электричка» другого представителя ленинградской рок-школы — лидера группы «Кино» Виктора Цоя^[24]. Несмотря на то, что электричка — пригородный вид транспорта, а в «Разговоре в поезде» речь идёт о поезде дальнего следования, общим в обеих песнях является авторский интерес к тому, чем занимают себя пассажиры во время пути. Лирический герой Цоя в одиночестве курит в тамбуре, герой Макаревича наблюдает за полемикой двух случайных попутчиков, вступивших в диалог после распития алкоголя. Таким образом, заключает Гидревич, если у Цоя сигарета — это «повод выйти в тамбур, побыть одному», то у Макаревича бутыль — это «повод для того, чтобы завязать знакомство»^[24]. Незнакомые в начале пути собеседники в результате могут рассказать друг другу то, что не доверяют даже самым близким людям^[24]. Основными тезисами текста песни «Разговор в поезде» Гидревич называет следующие: «Истина — в вине», «В споре рождается истина», «Каждый человек прав в своей правоте»^[25]. «Несмотря на то, что спорщики остались каждый на своей стороне, истина кроется не в предмете спора, а в том, что обе точки зрения на то, что есть жизнь, верны, ведь обстоятельства у каждого человека складываются по-разному»^[25]. Н. Нежданова приводила «Разговор в поезде» в пример песни, обосновывающей тезис об антиномичности отечественной рок-поэзии: в её тексте сведены две полярные картины мира — две крайности, но при этом утверждается единство противоречий^[26].

Известен как минимум один авторский комментарий, касающийся интерпретации текста песни. В 1987 году в журнале «Студенческий меридиан» А. Макаревич, отвечая на упрёки в снижении актуальности творчества группы во второй половине 1980-х годов, упомянул об одном из возможных вариантов интерпретации текста «Разговора в поезде»: «Вот, — нам говорят, — раньше у вас песни были социальней...“ Да разве наш „Разговор в поезде“ не социален и не проблемен? Просто эта песня о „правом“ и „левом“ взгляде на жизнь звучит с экрана и поэтому никого не пугает, не шокирует»^[27].

Критика и признание

Специфика восприятия проблематики песни «Разговор в поезде» представителями официальной советской культуры показана в одной из сцен кинофильма «Начни сначала». Так, согласно сюжету, желая быть зачисленным в штат филармонии, герой Макаревича исполняет эту композицию на заседании худсовета. После чего отдельные его члены либо отказываются от выражения своего мнения о песне, либо ограничиваются малосодержательными тавтологическими высказываниями. Одна из членов худсовета выражает «глубокое непонимание»^[28] смысла песни и приводит её автору в пример популярную в то время песню «Комарово», в которой, с её точки зрения, «всё ясно»: «... Я ничего не поняла. Честно, ничего. Кто едет? Куда едет? Вот вы говорите, что это песня про поезд. Ну так берите пример со своих друзей: о чём поёт ваш товарищ Холодков [Приятель главного героя и популярный эстрадный исполнитель]? „На недельку, до второго я уеду в Комарово“ — и всё ясно: кто едет, и куда едет. И вот результат — сам едет на международный конкурс». Официальная критика обвиняла группу в нежелании (неумении) говорить об актуальных проблемах и уходе от них посредством «подмены разговора в открытую — метафорой» и опосредованного повествования: «приходится спасаться старым диалогом каких-то пассажиров в каком-то поезде»^[29].

Журналист и радиоведущий Михаил Козырев подчёркивал факт широкой известности и популярности песни: «Это универсально, это на подкорке — в этой стране произнесёшь: „Вагонные споры — последнее дело“, и любой человек тебе ответит: „Когда больше нечего пить“. Это абсолютное национальное достояние. Это <...> песня, которая всегда игралась в поездах, при поездках в студенческие стройотряды и так далее»^[3]. Сам Козырев приводил пример из собственной юности, во времена которой вместе со своим школьным другом они часто играли «Разговор в поезде» на гитаре, Козыреву надлежало издавать свист в конце песни, в связи с чем он назвал её «пособием по художественному свисту»^[30]. По мнению актёра Леонида Ярмольника, в песне «Разговор в поезде» «есть процесс <...>, там есть действительно стук колёс, и рассказ истории, <...> какой-то такой характер <...>, есть ощущение абсолютно родственного, ужасно понятного»^[3].

Обозреватель Роккульт.ру Дмитрий Глухов назвал песню «замечательной философской притчей»^[31] и поставил её на второе место в подборке «12 рок-песен о поездах и железной дороге», отметив, что сама дискуссия двух случайных попутчиков в поезде «давно разошлась на цитаты, а многие и по-прежнему спорят, кто же мы в этой жизни — машинисты или пассажиры, и везде ли мы проедем или только „там, где проложен путь»^[31].

В 2004 году во время выступления в Государственном концертном зале «Россия», вместе с Андреем Макаревичем, песню исполнил Алексей Кортнев^[32], а в 2011 году он же представил собственную версию «Разговора в поезде» на записи телепрограммы «Достояние республики». В 2014 году в одном из выпусков программы «Один в один!» песня была спародирована Алёной Свиридовой^[33].

Примечания

Литература

• Макаревич А. В. Место, где свет. — М.: Эксмо-Пресс, 2005. — 480 с.
• Додолев Е. Времени машины. — М.: Олма Медиа Групп, 2014. — 400 с.
• Доманский Ю. В. Вариативность в песенных текстах Андрея Макаревича // Русская рок-поэзия: текст и контекст. — Екатеринбург, Тверь, 2010. — № 11. — С. 69—77.
• Клюева Н. Метрический репертуар «Московской школы» рок-поэзии // Русская рок-поэзия: текст и контекст. — Тверь, 2007. — № 9. — С. 186—194.
• Шигарева Ю. В. Путешествие во времени // Русская рок-поэзия: текст и контекст. — Тверь, 2000. — № 3. — С. 27—33.
• Садовски Я. Железная дорога в русской рок-поэзии перестройки и постсоветского времени (глазами поляка) // Русская рок-поэзия: текст и контекст. — Тверь, 2000. — № 4. — С. 29—35.
• Гидревич Е. А. Тема железной дороги в поэзии русского рока // Русская рок-поэзия: текст и контекст. — Тверь, 2011. — № 12. — С. 263—271.

Эта статья входит в число добротных статей русскоязычного раздела Википедии.